Жизнь на лезвии бритвы (СИ) - Страница 24

Покидав бумаги в портфель, дядя было собрался на выход, то бишь портануться, и тут перед окном нарисовался шедевр автомобилестроения. Естественно, фанат раритетов расстроился, что не успевает пощупать вожделенную игрушку, да ещё тётя подлила масла в огонь, напомнив о деле, поэтому мне стало жаль крючконосых коротышек. Вряд ли расстроенный дядя уступит им теперь хоть один лишний пенни или процент из будущей прибыли. Должен же он на ком‑то выместить обиду? Пусть это будут гоблины, хе — хе, мне же лучше.

«Подлючий» портал сработал под тяжелый вздох и детский жалобливый взгляд, цеплявшийся за лакированное авто. Вернон испарился, а я, вспоминая уроки этикета, пошёл встречать пожилую волшебницу, застывшую у фигурной калиточки.

Если мне не изменяет память, канонная Вальпурга Блэк, сломленная гибелью младшего сына и заточением в Азкабан старшего, к восемьдесят пятому году почила в бозе, превратившись в страдающий безумием портрет. Ожидавшая меня у калитки леди помирать совсем не собиралась. Судя по её виду, она ещё Дамболдора переживёт. Мать Сириуса немного уступала сыну в росте. Это была высокая, с прямой спиной, будто вместо позвоночника сунули ломик, женщина. Длиннополое застёгнутое на все пуговицы (под самое горло), из тёмной ткани, платье только стройнило её силуэт. Чёрные, с обильной сединой волосы были собраны в тугой пучок, придавая лицу излишнюю строгость и давая Вальпурге сто очков вперёд перед Минервой МакГонагалл. Из‑за отсутствия внешнего проявления каких‑либо эмоций, лицо волшебницы соперничало с фарфоровой маской, и то на последней отражалось больше чувств, чем на безучастном лике гостьи. Налитые тёмной синевой глаза излучали холод. Не женщина — кремень! Кусок арктического льда в человеческой оболочке!

— Присаживайтесь, — указав Вальпурге на удобное кресло в гостиной, я поинтересовался, — чай, кофе?

— Кофе, пожалуйста, — чинно, с королевской грацией истинной аристократки, матушка Сириуса опустилась на сиденье.

Ещё во время ритуальных расшаркиваний у калитки я обратил внимание на взгляд женщины, на секунду сбросившей личину отмороженной Снежной Королевы. В глубине её глаз мелькнула усталость, приправленная внутренней мольбой и затаённой надеждой, хотя на лице Леди Блэк, ставшей после смерти мужа главой Рода, не дрогнул ни один мускул, сохранив фарфоровую маску в первозданном виде.

Пока я возился у плиты, готовя кофе, Вальпурга, как ей казалось, незаметно бросала заинтересованные взгляды на окружающую обстановку. Гостиная у Дурслей была выдержана в светлых кремовых тонах. Мебель: длинный диван и три кресла, два из которых вместе с журнальным столиком расположились у камина, были на тон темнее стен и паркетного пола из натурального дуба. Посреди комнаты лежал большой ворсистый ковёр, а окна украшали шторы, повторяющие гамму основной расцветки — двойной колер, исполненный наискосок. Никаких излишеств типа статуэток, цветов на окнах или картин, только несколько семейных фотографий на полочках, дядины газеты на столике и ваза с розами на каминной полке. Чистая функциональность. Единственным тёмным пятном оказался экран телевизора, на данный момент отключенный. Идеальная чистота и порядок. Наблюдая за отражением в чайнике, я только хмыкал про себя. Аристократка по достоинству оценила убранство, дорогой персидский ковёр и мягкую мебель с натуральной гобеленовой обивкой. Ни у кого не поднялась бы рука отнести семейное гнёздышко моих родственников в разряд дешёвых. Вроде бы ничего необычного или бросающегося в глаза, но акцент спрятан в мелочах, затаившихся на заднем плане.

— Сахар, сливки…, — я уже водружал на журнальный столик поднос, когда на лестнице показалась тётя.

Строгое закрытое платье ниже колен, туфельки на низком каблуке. Волосы подхвачены заколками и убраны назад, никаких броских украшений. Единственным ярким штрихом в образе деловой леди являлся шейный платок. Следуя этикету, тётя не пыталась затмить гостью, в то же время отдав выбор несколько деловому стилю, настраивающему на беседу. Было бы хуже, выйди она в домашней одежде, тут уже прямое неуважение. Касаемо меня — дык ваш покорный слуга не успел переодеться после посещения Тёмной Аллеи и Косого переулка. Завсегдатаи пристанища тёмных магов ценят классику. В моём костюме можно было одинаково идти и на похороны и в театр. Дадли прямо так «поскакал» в изостудию.

Тётя поздоровалась и извинилась за невольное опоздание, после чего я представил дам друг другу, не забыв ввернуть про «маркизу Эванс — Дурсль», одной фразой подняв Петунью в глазах Леди Блэк на несколько ступеней вверх и прозрачно намекнув, что я сам и моя мама не от сохи вышли. Чтобы там не говорили, но магическая аристократия (не вся конечно) с должным уважением относилась к старой маггловской аристократии. О своей двойной фамилии и лордстве на Родом Слизерин, я благоразумно умолчал. Туз в рукаве никогда лишним не бывает.

Попивая кофеёк, дамы заговорили о всякой ерунде, типа, какой у вас прекрасный дом, великолепные розы в палисаднике и бла — бла — бла, постепенно подводя разговор к цели визита. Через десять минут пустопорожнего трёпа, Вальпурга разродилась откровением, что она, собственно, ко мне приехала (а то я не догадался, чуть не уснув под милое щебетанье). Матриарха Дома Блэк до глубины души взволновал родовой гобелен. В тот же миг в моём мозгу мелькнули искры догадки, и я предположил, что могла увидеть, точнее — не увидеть Леди Блэк на гобелене. Не успели мои мысли оформиться окончательно, как они подтвердились словесно: